Душепопечительство - I

Приступая к изучению материалов курса "Душепопечительство", я испытывал немалое волнение, поскольку длительное время на практике занимался решением душепопечительских проблем на уровне православного прихода, а теперь мне представилась возможность сравнить свой опыт (опыт "пастырского окормления" в православной церкви), с современным виденьем душепопечительской проблематики евангелическо-лютеранской церковью. Надо признать, что курс не обманул возлагаемых на него ожиданий. Исходя из его значимости, мой ответ будет пространным (в двух частях) - для заочника это возможность ещё раз повторить то, что прочитано, закрепив понятое руками "в печати", - так что заранее прошу прощения за реферативный подход.

I. Основные понятия
Вводные исторические части курса, исходя из евангелического понимания Церкви, охватывают не только специфический опыт евангелических церквей, но отслеживают (хотя и кратко) весь исторический путь самого понятия и практики душепопечительства от ветхозаветных времён до наших дней. Таким образом, душепопечительство (как "коммуникативный процесс межчеловеческой поддержки с целью конкретного укрепления и поддержания веры и жизни", не имеющий отношения к манипулятивным техникам) предстаёт не как особая практика церквей Реформации, а как основной и универсальный инструмент формирования христианской общины.
Интересно, что, несмотря на очевидное, казалось бы, значение термина "душепопечительство" (душепопечительство = забота о душе), в определении, данном авторами курса, "душа" не упоминается. Душепопечение рассматривается, скорее, как социальный феномен. Да, оговаривается, что рабочим концептом будет представление о душе, как о "нематериальной управляющей субстанции", но принципиального значения в рамках курса этот концепт не имеет. Он достаточно традиционен и удобен, но не более того, ведь с библейских позиций человека следует рассматривать как единое целое - весь человек, во всей совокупности своих проявлений, является "душой живой", о которой говорит Писание. Такой, как может показаться христианскому консерватору, избыточно либеральный подход тесно перекликается с представлениями современной психологии, исходящей из того, что психика - это не субстанция, а процесс, реализуемый через определённый анатомо-морфологический субстрат и обнаруживаемый как в социальных отношениях, так и в виде "себя-модели".

II. Теологические основания. Библия и душепопечительство.
Теологическим основанием душепопечительства являются любовь Бога к человеку и Его забота о нем, как они засвидетельствована в библейских писаниях. При этом, несмотря на то, что теологические основы душепопечительства являются экспликацией библейских идей, сами библейские библейские тексты не могут применяться для решения душепопечительских задач в "чистом" виде - открыть Библию, чтобы директивно зачитать оттуда стих в качестве совета или программы действий, нельзя. Предварительно следует решить герменевтическую задачу - соотнести ситуацию изначальных адресатов и смысл послания, содержащегося в библейском тексте, с ситуацией современного, причём весьма конкретного адресата. На самом деле, это очень сильный соблазн, который знаком мне по собственному опыту: очень просто найти созвучный ситуации стих применить его для назидания "как есть". Однако, как правило, это только усиливает фрустрацию реципиента - если ответ не рождён на фоне самостоятельной (с помощью актора) рефлексии над идеями Библии, то текст Библии сам по себе не будет ответом при всей своей кажущейся очевидности. Кроме того, несмотря на скрытый в евангельских текстах душепопечительный потенциал, в них нет ни готовых концепций, ни готовых методик - нельзя просто взять и действовать "как Иисус" или "как апостолы", поскольку цели евангельских текстов изначально не душепопечительские, а миссионерские (керигматические).

III. Исторические аспекты душепопечительства
Исторический путь душепопечительских концепций прослеживается от нативных практик раннего христианства до современного научно-обоснованного подхода.
В разделе, посвященном периоду, когда душепопечительство рассматривалось преимущественно как борьба против греха, дана очень взвешенная оценка практик раннего монашества, заложивших основу душепопечения в Средние века. Монахи-пустынники впервые предложили партнерскую модель взаимоотношений актора и реципиента, основанную на доверии, интроспекции и критическом самовосприятии - по сути, это неустаревающая модель. К минусам этой модели в том виде, в котором она существовала в указанную эпоху, следует отнести то, что с её помощью транслировались преимущественно аскетические идеалы (довольно спорные с библейских позиций), а сама она реализовывалась в рамках властной вертикали церквей с монархической епископальной структурой. На Востоке и Западе развитие этой модели пошло разными путями - Запад превращает душепопечение в систему жестко контролируемой интроспекции, в то время как Восток сохраняет тенденцию к харизматическому душепопечению. Можно предположить, что подобные подходы к душепопечительству на Западе стали одной из основ Реформации (обусловив личный опыт Мартина Лютера), а на Востоке привели к формированию института т.н."старчества" - ориентации на "благодатных старцев", через которых, как считается, тебе оказывает душепопечение Сам Бог. Интересно, что, по сути, и Запад, и Восток шли по пути создания системы сакрально-институциональной набожности (в которой душепопечительный акт был представлен преимущественно в форме исповеди), но западная августинская традиция, предлагавшая ответить на грех добродетелью, в условиях господства западной ментальности привела к формированию очень жёсткой и формализованной системы, в рамках которой эффективное душепопечительство для человека с чувствительной совестью оказывалось невозможным. В итоге, "евангелический прорыв" Мартина Лютера привёл к демонтажу этой системы в части церквей Западной Европы. В тоже время, на Востоке, где учение о спасении несколько отличалось от западного, где был силён харизматический фактор, а добрые дела имели иное значение, нежели на Западе, подобная система не сформировалась и, в итоге, отсутствовало (и отсутствует) то напряжение, которое способствовало возникновению "евангелического прорыва". Таким образом, можно предположить, что на Западе имело место "переразвитие" этой системы, на Востоке - её "недоразвитие", а в церквях Реформации произошла её радикальная редукция: целью душепопечительства стало утешение. Однако, при том, что евангелическое учение о спасении расставляет акценты противоположно традиционной средневековой западной церкви, лютеранские церкви сохраняют исповедь в виду её душепопечительного потенциала - только рассматривается она не как причина прощения, а как его следствие, когда вера в безусловное прощение позволяет принять реальность собственной жизни без прикрас.
Евангелические церкви по-разному подходили к проблеме душепопечительства. В церквях Реформации, принадлежащих к лютеранской традиции (для Лютера первичны экзистенциальные потребности человека), душепопечительство изначально было ориентировано на человека "здесь и сейчас", чтобы помочь ему преодолеть собственный опыт зла, не поддаваясь ему как конечной реальности и сохранив положительный образ действия. Другим важным моментом для лютеранского направления стала "деклерикализация" душепопечительства, когда из обязанности клира оно (исходя из представлений о всеобщем священстве верующих) стало делом каждого христианина (причём структурная организация общин, начавшаяся ещё при жизни Мартина Лютера и при его активном участии, этого не отменяет!). Несколько другим путём пошла швейцарская реформация - там, исходя из логики экклезиологических потребностей, душепопечительство рассматривалось как пастырская обязанность, цель которой состоит в сохранении христианской ревности и порядка в общинах (пастор как "страж" общины).
Следующим этапом в развитии представлений о душепопечительстве стала эпоха пиетизма, когда акцент ставился на личные отношения с Богом. Пиетисты считали, что следует отказаться от появившейся в эпоху лютеранской ортодоксии (на фоне необходимости отстоять основные идеи Лютера) избыточной формализации духовной жизни. С этой точки зрения, отношения с Богом должны быть прямыми, искренними и живыми, чтобы обращение к Богу не превращалось в систему принуждения. Считалось, что в осуществлении душепопечительной работы надо идти навстречу ищущему. Не существует однородных общин - у каждого члена общины свои потребности и стремления, - поэтому душепопечительные усилия должны прикладываться пропорционально запросам человека. Пиетисты первыми высказали мысль о том, что душепопечительство - это постоянная и систематическая работа, а не эпизоды острых реагирований на остро возникающие проблемы.
Эпоха Просвещения перенесла акцент на контекст, в котором существует личность - для успешной реализации благочестия ("специальное" душепопечительство) необходимо преобразование того социального, культурного и экономического контекста, в котором существует человек ("общее" душепопечительство): перед тем, как предложить человеку то, что ты хочешь, ему следует помочь найти то, в чём он нуждается. На современном этапе этот принцип реализуется через диаконическую деятельность.
В XIX-м веке, по мере систематического научного осмысления накопленного опыта душепопечения, на основании стремительно расширяющегося психологического знания, возникают первые научно-обоснованные концепции душепопечительства, на базе которых, в свою очередь, появляется методология христианского душепопечительства. Появляется понимание того, что кроме личностных качеств (способностей к эффективной коммуникации), от актора требуется наличие определённых компетенций - диагностической и терапевтической, - которые надо систематически формировать и совершенствовать. Возникает представление о том, что границы душепопечительства шире границ Церкви (только тогда душепопечительство будет созидающей Церковь деятельностью, когда оно будет идти на шаг дальше Её границ).

IV. Цель душепопечительства
Вернёмся к определению душепопечительства. Это "коммуникативный процесс межчеловеческой поддержки с целью конкретного укрепления и поддержания веры и жизни". Однако, укрепление и поддержание веры (и жизни) не являются конечной, истинной целью - они носят инструментальный характер. В чём же истинная цель душепопечения? В том, чтобы помочь состояться встрече данного конкретного человека с Богом.
Бог не где-то далеко - Он здесь и сейчас находится перед каждым из нас, но есть внутренние и внешние факторы, препятствующие этой встрече. Однако, где двое встречаются в ситуации душепопечительского наставления, где эти двое вместе работают над устранением препятствий для встречи с Богом, там открывается возможность встречи с Ним (указание на это можно увидеть в словах Иисуса "Где двое или трое собраны во имя Моё, там и Я посреде них..."). Очень важно понимать, что это лишь возможность, а не причина такой встречи - далеко не каждый акт душепопечительского наставления приведёт к ней.
Почему мы уверены, что такая возможность существует? Потому, что Бог Сам свидетельствует о Своей любви к человеку и о Своём попечении о нём. Причём эти любовь и попечение относятся не к какому-то "хорошему", "правильному", "благочестивому" человеку, а к обычному человеку в его греховной данности с присущим ему опытом зла - Бог хочет встречи именно с ним. Библейским символом этой возможности служит история борьбы Иакова с Богом: мы нуждаемся в Боге, чтобы жить, но наша жизнь есть ни что иное, как борьба с Ним. Тем не менее, Бог принимает Иакова в борьбе (принимает его самоактуализацию в борьбе с Собой) и это становится для нас знаком надежды. Ультимативным свидетельством этой возможности является откровение Бога в Иисусе Христе.
Что происходит в акте душепопечительства? Путём постепенного устранения внутренних и внешних препятствий, в братском общении актора и реципиента открывается возможность актуализации Евангелия (когда оно перестаёт быть евангелием "когда-то" и становится евангелием "здесь и сейчас") - путём совместного переживания Евангелия, оба(!) участника становятся причастны истине безусловного принятия человека Богом.
Можно сказать по-другому: осуществляемый в рамках братского общения душпопечительный акт позволяет вместе увидеть актуальность Евангелия (оно и так актуально ("Слово Божье живо и действенно..."), но это неочевидно для человека, обременённого опытом зла и страданием). Причём не просто увидеть, но пережить эту актуальность. Это, в свою очередь, освобождающий опыт - переживание Евангелия освобождает (как актора, так и реципиента) от иллюзий, как негативных, так и позитивных - в первую очередь от иллюзий относительно самого себя. Человек понимает, что в своей неизменной данности он распят на древе Закона, но Бог в Своей благодати распят вместе с Ним - так и совершается эта встреча.

V. Аспекты наставления:

а) Принятие и освобождение
Встреча с Богом - новый опыт. Но, этот опыт возможен, если снята фиксация на предыдущем опыте, опыте зла и связанного с ним страдания. Однако, снять эту фиксацию можно только в обстановке принятия. О его значимости свидетельствует Библия - мы уже вспоминали историю принятия Иакова Богом. Кроме того, множество примеров принятия мы видим в евангельских текстах - история женщины, взятой в прелюбодеянии (при всей уязвимости этого текста, он является одним из ярчайших примеров принятия не по Закону, а помимо Закона, по благодати), блудный сын, сирофиникиянка. При этом, принятие не является следствием освобождения - наоборот, освобождение является следствием принятия. Поэтому эффективное душепопечительство начинается с принятия собеседника - если беседа происходит не в атмосфере принятия, то защиты и маски не будут сняты. В свою очередь, это означает, что места для нового опыта, места для Евангелия, места для Бога не будет.
Отсюда можно сделать практический вывод: в ситуации братского общения необходимо избегать оценочных суждений любой модальности, поскольку прямо высказанное оценочное суждение свидетельствует о недостатке принятия. Оценочные суждения - дело самого человека и они следуют за опытом принятия и прощения.

б) Ориентация
Человеку необходимы этические ориентиры и они есть у каждого из нас. Однако, зачастую травмирующий опыт или блокирует влияние этих ориентиров, или смещает их. В этой ситуации возникает потребность в нравственной ориентации. Здесь существуют определённые сложности. Во-первых, путь христианского наставления пролегает между морализаторством (директивной трансляцией нравственных норм) и гедонистическим свободомыслием (попыткой достичь освобождения путём нравственного релятивизма). Во-вторых - наставнику следует помнить, что его видение этических ориентиров остаётся субъективным (моя норма не является нормой другого автоматически).
В нравственном ориентировании задачей наставника является помощь в формировании предпосылок для решения этических вопросов самим человеком на основании опыта принятия и освобождения (формирование нравственной компетенции и этического дискурса, с помощью которых возможно принятие самостоятельных нравственных решений в меняющихся условиях). Если нет опыта принятия и опыта освобождения, то любое нормирование со вне только увеличит количество проблемных точек - актор должен помочь в формировании "евангельского вектора" в собственном этическом дискурсе реципиента так, чтобы он стал способен к самостоятельному нравственному суждению и ориентированию в евангельском ценностном поле. Иными словами, задача наставника не в том, чтобы давать ответы на вопрос "Что мне делать?", а в том, чтобы помочь в формировании способности к самостоятельному поиску ответов. Это долгосрочная цель, достижение которой осуществляется в планомерной личностно-ориентированной коммуникации.
Отдельной проблемой является реагирование в ситуации острого кризиса - в ней возможен прямой ответ, но даже в этом случае он не является основной формой наставления. Здесь уместно вспомнить православное душепопечение, в котором именно прямой ответ является доминирующей формой наставления. Это обусловлено историческим путём душепопечительных практик в православной традиции. По сути, в православии душепопечение достаточно архаично: как и в Средние века, основной формой наставнической беседы является исповедь, представляющая собой реагирование на страдание, возникшее по факту греха (грех требует очищения, иначе целительный поток идущей от Церкви благодати прервётся и человек не сможет "со страхом и трепетом совершать своё спасение"), в котором задачей актора является именно прямой ответ на вопрос "Я согрешил - что мне делать?". Иногда ответ даётся в виде притчи, загадки, испытания, но он всегда директивен и его следует принять с послушанием. Частью этого ответа является епитимья (благочестивое "упражнение" (поступок, практика), направленное на закрепление благочестивого навыка, противоположного совершенному греху). При этом, как таковой обоснованной и всеобщей системы душепопечения нет - на практике, есть множество групп, ориентированных на опыт того или иного более-менее современного подвижника ("старца"), методы которого закрепляются по принципу "делай как я!" и распространяются священниками-последователями (поскольку в православии душепопечение - строго клерикальная функция (немногочисленные исключения лишь подтверждают правило!)).
Важная часть работы по нравственному ориентированию состоит в поиске конкретных факторов, препятствующих принятию этического решения. Чаще всего это страхи перед последствиями такого решения; интересы, которые могут быть соблюдены только при сохрении прежнего образа действий; тщеславие, а также различные фиксации. Помощь в их выявлении оказывают самовосприятие и самокритика, вооруженные Законом ("Законом познаётся грех").
Следует отметить, что основой для самостоятельного нравственного суждения является свобода, возникающая в понимании того, что Бог уже позаботился о нас - спасение уже даровано нам по Его безусловной благодати. Мы уже спасены - не по нашим делам, это Божий дар, отнять который никто и ничто не в состоянии. Это снижает "цену" нравственной ошибки до того уровня, когда человек оказывается способен принять решение и действовать самостоятельно, поскольку "ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем" (Рим 8:38-39). Вероятно, именно это имел в виду Мартин Лютер в письме к Филиппу Меланхтону: "Греши смело. Но еще тверже веруй и радуйся во Христе" - вера даёт нам свободу, силу и решимость действовать, преодолевая "incurvatio hominis in se ipsum" и не боясь за свою участь перед лицом Божьим, не боясь ошибиться в исполнении того, что должно, поскольку цель и содержание поступка важнее его формы, а направление важнее качества. Об этом же поэтически писал Дитрих Бонхёффер в одной из своих проповедей: ""Выйди, человек, из своего подземелья. Выйди туда, где свободно веет ветер. Там, брат, ты можешь не бояться того, что происходит за твоей спиной. Там имеет значение только одно: решайся и действуй! Веруй и будь послушен!"
В практическом отношении, этическое ориентирование проходит ряд этапов: следует распознать суть проблемы, отделить проблему от её контекста, выявить отдельные аспекты проблемы, разобраться с последствиями и возможными альтернативами, а также определить критерии ответственности.

в) Значение общины
Наставление осуществляется в общине и через общину. Однако, следует отличать общину от парохиальных (приходских) структур, через которые она реализуется. Община определяется не наличием формальной структуры, а достигнутой через наставление согласованностью её членов друг с другом - их свободным соучастием в опыте Евангелия на основе принципов открытости, участия и солидарности. Таким образом, не наставление (душепопечение) является производным общины (её функцией), а община, как corpus Christi, является производным эффективного душепопечения. Иными словами, община - это то, чем приход (парохия) должен стать, постоянно преодолевая самого себя в своей сегодняшней данности. Поэтому общиной невозможно стать - общиной можно постоянно становиться, преодолевая несовершенство прихода. При этом, приход, как организация и конкретные люди, её составляющие и ей управляющие, всегда будет далёк от мыслимого идеала общины - более того, он и не может совпадать с идеалом, поскольку община это не структура, а процесс, реализуемый на в структуре. Здесь, на мой взгляд, уместно подчеркнуть различие между менеджментом и душепопечительством: менеджмент создаёт приход (как структуру), а душепопечительство - общину, как Тело Христово. Это, в свою очередь, показывает взаимосвязь и различие дисциплин "Душепопечительство" и "Стройка Божья".
Помимо душепопечительства (как братского общения), через общину реализуются такие формы наставления как богослужение, проповедь (как обращенное к человеку предложение вместе осмыслить опыт Евангелия в пространстве его повседневной жизни) и диакония (не как проявление жалости, а как совместный труд по благоустройству жизни).

г) Диакония как наставление
Наставление, в котором преобладает спиритуальный аспект, не является полноценно библейским по сути. "Душа живая", о которой говорится в Писании, это весь человек во всей его целостности - искусственное разделение человека (и его потребностей) на "спиритуальную" и "витальную" ("соматическую") сферы является поздней импликацией. Цель Бога - благополучие человека как единого целого, соответственно целью душепопечительства также должна являться забота о благополучии человека как единого целого (вспоминаем деятельность Иисуса). Это означает, что нужды и страдания человека не должны быть вырваны из его социального и физиологического контекста - рассмотрение ситуации, в которой находится человек, должно быть строго контекстуальным (то есть, проблема не должна субъективироваться).

д) Наставление как сочувствующая практика
Уже было сказано о том, что проблема, требующая душепопечения, должна рассматриваться в достаточно широком контексте. Кроме этого, есть две крайности, которых следует избегать в реализации сочувствия:
Во-первых, нельзя внушать смыслы и вытеснять любые проявления сомнений в осмысленности происходящего - мы можем верить в наличие смысла во всем, но данный человек, в данный момент времени находящийся в данной жизненной ситуации, может этой веры не иметь: словесными убеждениями (или иными видами суггестии) в наличии смысла эта вера не индуцируется. Сначала следует с эмпатией принять человека страданиями и сомнениями, а уж затем, через принятие, реализуется освобождение - открываются новые пути, новое виденье ситуации, появляется место для разговора о смысле.
Во-вторых, не должна иметь места безосновательная уверенность - если ты не знаешь что делать, то не надо изображать "бодрячка": всегда можно пойти от элементарного - начать от эмпатического принятия. В конце-концов, душепопечение - это дорога, по которой идут двое...

Конец 1-й части ответа