Тема II, 1-4

В самом начале второй главы автор кратко обрисовывает ситуацию, чтобы мы знали, как именно соотносятся догмы и церкви. Он указывает на то, что церкви всегда шире догм. Особенно это видно, если рассмотреть появление догм по периодам. Так, в лишь в Древней церкви можно говорить о том, что ее догмы одинаково важны для всех христианских течения. Более поздние догмы, времен Средних веков и Реформации, относятся скорее к одной какой-то церкви. Т.е. наряду с основными, каждая может иметь свои собственные, и то нельзя сказать, что это уже есть церковь.
Далее автор рассматривает основные проблемы и вопросы поиск ответов на которые и положили начало процессу формирования догм. Так, автор останавливается на одной из наиболее ранних теологических дилемм: наш мир вместе с нами, плохой и грешный, был искуплен, или же мы наконец-то нашли примирение и гармонию с этим миром? Здесь мы видим радикальное решение Маркиона "Колумбово яйцо", здесь же мы видим, что это толкает древних отцов церкви - Иринея, Иустина Мученика и Игнатия Антиохийского - искать вопрос ответ на вопрос о божественной сущности Иисуса в целом. Тут же возникают два крайний течения-заблуждения: концепция адопционизма (Иисус - усыновленный Богом сверхчеловек) и докетизма (Иисус был Богом и лишь казался человеком). Так же мы видим, что теология и философия еще тесно переплетены между собой, часто в теологию приходили из философии, и наоброт.
Неудивительно, что размышления на эту тему подвели теологов к еще одну вопросу: как Бог может быть в человеке? Здесь, помимо докетизма и адопциза мы наблюдаем появление еще двух теорий: вдохновления и воплощения. Воплощение, хотя сам процесс до конца и не понятен, говорит о том, что Иисус одновременно и истинный Бог, и истинный Человек. Еще меньше ответов о процессе дает теория вдохновления, и здесь логика такова: как можно говорить о чем-то, если это уникально в своем роде? В итоге, данная проблема приобретает все более четкие очертания в качестве проблемы о двух природах Иисуса, а само объяснение склоняется все ближе к теории воплощения.
Вторая крупная проблема - проблема троичности Бога и о том, как именно выглядит эта троичность. Много внимания автором в этом разделе уделяются тому, нужно ли вообще говорить о троичности Бога. Ответ - нужно. Понимание личности Бога позволяет нам понять, что это был тот же Бог, что и Бог Израиля, мы также можем брать модель отношений между Божественными лицами как модель человеческих отношений. Нам нужно понимать, как именно та или иная Божья ипостась участвует в нашей жизни.
Важность и необходимость закрепления данных понятий приводит к первых христианским соборам, заложившим непоколебимые основы христианской догматики. Свое развитие концепция троичности получила на Константинопольском соборе (381) и хотя и не окончательно, завершило на Халкидонском соборе (451). Здесь мы также видим важность досконального уточнения значения слов - например, "модус", "лицо", "личность", "ипостась". На соборе 381 г. делается вывод о том, что Бог единосущ и представляет собой три ипостаси. Однако между западными и восточными церквями продолжает ощущаться разница в отношениях между этими ипостасями (например, от кого исходит дух).
Четвертый раздел, как мне кажется, представляет особый практический интерес для христиан - так как здесь рассматривает вопрос о том, кем же был Иисус, в каких областях и образах о предстает перед нами, о его сущности, о том, как и кому можно молиться и т.д. Выводом, сделанным на соборах, становиться следующее утверждение: Иисус - один, познаваемых в двух природах неслиянно, неизменно, нераздельно, неразлучно.