Догматика, III часть

Я чаще привык смотреть на грех и праведность со стороны праведности. Подход, представленный в данном материале открыл для меня новую точку зрения.
Дискуссии об этике и грехе не раз уже поднимались в нашем церковном кругу. Тем интереснее теперь видеть, как наши собственные рассуждения соотносятся с тем, как эту тему раскладывает по полочкам догматика.
Грех возможно рассматривать только в перспективе отношений Бога и человека. Если этих отношений нет, бессмысленен разговор и о грехе, и о праведности. Должна ли церковь прежде всего заботится о том, чтобы бороться нести в мир добро и справедливость, тем самым оправдывая своё существование перед светским обществом? Часто так и происходит: "Религия -- это совершенно лишнее, но по крайней мере это мотивирует людей воздерживаться от зла."
Однажды мне довелось задать группе наших прихожан вопрос о том, во что они верят. Общей тенденцией в ответе была вера в победу добра над злом. В такой "теологии" нет места кресту, ведь, как и сказано в материале, крест является радикальным символом прощения грехов, а не борьбы со злом. Разве легко нам принять Евангелие, которое дарует прощение грехов любому злодею? Возвещая прощение по благодати, проповедники редко удерживаются от соблазна вставить всё-таки некий дидактический элемент.
Особенно интересен вопрос отношения греха и крещения и связанный с этим вопрос о первородном грехе. Впервые я услышал о традиционизме и креационизме.
На мой взгляд, важно чётко уяснить, что в реформаторско теологии немыслима привязка благодати к материи, что особенно актуально в православном окружении. Действительно, слово милость более точно передаёт смысл и сильно ограничивает понимание благодати.
Нам уже приходилось знакомиться с учением о двух царствах в предыдущих курсах, но концепцию triplex usus legis, свойственную больше реформатам, мы не рассматривали столь подробно.

На мой взгляд, в нашей ситуации сложно даже говорить о взгляде на учение церкви с внутренней и с внешней перспективы, поскольку большое количество людей, считающих себя "внутри", на самом деле смотрят словно бы извне, и мыслят скорее со внешней перспективы.

Вторая честь третьего блока рассматривает вопрос экклезиологии. В основном приводится позиция Августина, как имевшая наибольшее влияние на западную церковь, а также изменения, внесённые реформаторами. Здесь мы также возвращаемся к учению о двух царствах или о двух способах действия Бога.
На мой взгляд, особенно актуальны рассуждения о том, действует ли Бог через церковь как институт, и какое место занимает церковь в мире. Здесь же можно задаться вопросом, что может ли относить себя к ecclesia sanctorum любая более-менее спонтанно образовавшаяся "под воздействием Слова" группа христиан.
Одна из самых важных мыслей, как мне показалось, о том, что в библейских рассказах речь часто идет о призвании, и крайне редко - о некоем
совершившемся обращении. Мы часто слышим о "возрождённых и невозрождённых христианах", о "покаянном человеке". Вновь пришедшие в церковь люди начинают ожидать особого перелома, какого-то собственного пресуществления, вместо того, чтобы воспринимать скорее процесс обращения.

Говоря в общем, предложенный материал даёт обзорный взгляд вопросов, которые встают перед теологией, и возможных путей ответов, которые она в своих различных течениях пытается дать. Это даёт широкое поле для собственных размышлений и для изучения догматического опыта церкви. А самое главное, что экзистенция теолога должна требовать этого. Совершенно немыслимо отмахнуться от догматического опыта церкви, и прикрывшись словами sola scriptura провозгласить изучение Библии как таковой необходимым и достаточным условием христианского бытия. А такое, увы, наряду с отрицанием вообще какого-либо существенного для общины значения теологии, имеет место. Лично я лишь всё больше убеждаюсь в опасности отрицания богословского опыта, изобретения велосипедов, или скорее даже самокатов, наподобие групп индкутивного изучения Библии.

Прохор, понравилась Ваша формулировка мысли: "важно чётко уяснить, что в реформаторско теологии немыслима привязка благодати к материи, что особенно актуально в православном окружении. Действительно, слово милость более точно передаёт смысл и сильно ограничивает понимание благодати". Людям свойственно "подгонять" малопонятное в "рамки" материального, прстого, приземлённого.