Догматика 1

Курс догматики стал для меня первым в жизни учебным материалом по этой дисциплине. Регентское образование не подразумевает углубленное изучение богословия, поэтому мои познания в этой области были очень поверхностны. Не раз я убеждалась, что то, что я считаю православными догматами, по факту оказывались частным мнением либерально настроенных знакомых священников. Поэтому то, что я прочитала, произвело на меня глубочайшее впечатление. Важным показалось все. Каждая идея была поводом для долгого размышления, что говорило о слишком сжатом изложении материала. Тема «story» позволила представить себе огромное количество вариантов причин написания того или иного отрывка, а предположение цели написания увеличивало вариативность интерпретации практически в арифметической прогрессии. Но самой необычной показалась возможность самостоятельной реинтерпретации библейских историй. Эта идея удивительно созвучна переживаниям любого из нас. Перечитывая в очередной раз Священное Писание, мы не можем не заметить ощущение новизны каждого отрывка, почувствовать, что наше восприятие изменилось, открывая новые горизонты восприятия и перемещая нас во внутренние области теологии. Не менее значимой для меня была мысль о важности теологи в межконфессиональном диалоге. Экуменическая деятельность в неофициальном православии рассматривается как отхождение от истины и, за небольшим исключением, осуждается, как церковнослужителями, так и простыми мирянами. Не могу сказать, что придерживалась аналогичной точки зрения, но теперь мне понятны истоки проблемы, хотя бы на собственном примере. Боязнь диалога проистекает из страха показать низкий уровень знаний, как Священного Писания, так и вариантов толкования, страха сказать что-либо не соответствующее многоликому вероучению православной церкви. Но по сути именно теологический диалог между различными конфессиями может проложить мост духовного доверия на любых уровнях общения христиан, если не разрушающий расхождения во мнениях, то, по крайней мере, позволяющий услышать друг друга. Совершенно очевидно, что уния между большинством христианских конфессий невозможна, но она и не нужна. Как сказал автор, гораздо большей значимостью для всех нас обладает укрепление взаимоуважения и доверия, позволяющие проводить совместные богослужения и совместную работу в обществе.

Я бы сказал, что основным препятствием к межконфессиональному диалогу со стороны православных является не невежество или страх, а отсутствие настоящих точек соприкосновения - если угодно, теологическая дистанция между Востоком и Западом. На уровне рядового духовенства и заинтересованных мирян эта дистанция воспринимается как "чуждость". Конечно, РПЦ представлена в экуменических структурах, но это представительство носит, скорее, исторически обусловленный характер, нежели коренится в экклезиологии православной церкви.

Как сказал на последнем семинаре отец Владимир Фёдоров, экуменизм -- это объединение усилий в деле христианской миссии. На мой взгляд это определение хорошо проясняет смысл и задачу экуменизма. Поиск догматического единства в таком случае не является самоцелью. Знакомство с о. Владимиром открыло, что внутри православия есть как течения, идущие навстречу экуменизму и межконфессиональному общению, так и противоположные. Интересный пример негативного отношения к экуменизму -- http://antimodern.ru. В то же время именно там становятся хорошо видны и попытки православных христиан открыто отнестись к общению с инославными.

На мой взгляд, хороший теолог найдёт больше понимания среди коллег из других деноминаций, нежели даже в своей собственной церкви и общине. Живая, свежая богословская мысль в любой конфессии рискует автоматически получить клеймо.

К сожалению, в Православии экуменическая открытость сама по себе является, если угодно, "экклезиологическим пороком" разной степени терпимости, поскольку формально границы Церкви совпадают с границами сообщества православных Церквей - вооружившись Отцами (которых никто критически не переосмыслил) и постановлениями Соборов (которые никто не отменял) любого "экумениста" можно одёрнуть (почему так делается не всегда -см.ниже). Экуменизм подразумевает партнерство равных, но этого равенства любая последовательная православная экклезиология не видит. Другое дело, что такие крайности нерелевантны практическим целям и задачам православных церквей, поэтому худо-бедно экуменический диалог поддерживается и даже иногда бывает продуктивным. По факту, в современной РПЦ выражение "экуменист" - это стигма, но тем большее уважение вызывают те немногие священнослужители и миряне, которые (не будучи частью администрации РПЦ) бескорыстно осуществляют экуменические контакты. Отец Владимир, кстати, достаточно последовательный в этом отношении человек.

Алексей Колосов пишет:этого равенства любая последовательная православная экклезиология не видит.

Согласна. В этом и заключается почти "невозможность" экуменического диалога (за редким исключением, которое только подтверждает практику). При этом экуменический диалог с католической церковью также разбивается о такие же скалы. Одно дело - "дружить" против православия, другое - находить экуменические решения.

Нелли , совершенно верно - диалог есть, а экуменических решений, которые определяли бы церковную жизнь - нет. Получается "экуменизм в одни ворота"

Как мы себе представляем экуменическое движение, и о какие камни оно на самом деле разбивается?

Если цель -- выработка общих догматических решений, позволяющих, например, общение алтаря -- то здесь, мне кажется, каждая из сторон опасается потери собственной идентичности. По крайней мере это касается тех, кому есть что терять. Поскольку мы можем только лишь уповать на то, что наше исповедание истинно, ещё большим может быть упование на то, что истина откроется в диалоге. Очень трудно, однако, сосредоточить свои чаяния на поиске истины, требующем в первую очередь ставить под сомнение собственную точку зрения. Признать себя слабым? На такое должен быть способен христианин. Но легко ли может? Можем ли мы сказать от сердца: "Мы нищие"?

С другой стороны, если искать в экуменизме ни что иное, как единства верующих во Христа, объединённых по крайней мере апостольским Символом веры, единых в молитве, славословии и миссии, то не должно ли это идти в первую очередь снизу? Это было бы хорошим порывом, способным сломить стены церковной бюрократии хотя бы для открытости общения на уровне "ты и я -- свои".

Мне кажется, экуменизм должен в себе бороться и с такими течениями как суперэкуменизм, бороться с любым стремлением к стиранию различий, к замалчиванию особенностей. Почему мне, к примеру, нравится Taize? Потому что это скорее площадка, язык для общения и молитвенного объединения церквей. Но мне она нравится именно когда происходит в контексте конфессиональных общин, а не становится самоценной.

Где-то у нас уже говорилось о том, что христианство -- это не только та или иная, истинная или заблуждающаяся церковь. Христианство -- это и всё, так или иначе порождённое Евангелием. Поэтому в экуменическом диалоге, мне кажется, не так важна экклезиология как таковая, потому что цель -- не накрыть куполом то, что можно было более-менее назвать церквями, а выстроить связь со всем, что порождено христианством. С другой стороны "мир во всём мире" и борьба со злом тоже не должны становиться целью.

[quote="Алексей Колосов"] быть может, дело не в экклезиологии ПЦ и даже не в серьезных теологических различиях Церквей, а в убеждении, что следование традициям - ствол, без коего рушится древо веры? Соответственно, при строгом следовании традициям заведомо исключен экуменический диалог. Развитие предполагает элементы обновления, реформ, свободы - однако страх перед изменениями чрезмерно велик... Нет ли здесь иррационального страха утраты самоидентичности? растворения в КЦ, уподобления евангелической Церкви? Я заблуждаюсь?

[quote="Людмила Пирогова"] "Боязнь диалога проистекает из страха показать низкий уровень знаний, как Священного Писания, так и вариантов толкования, страха сказать"- мне думается, страх коренится где-то в бессознательном и носит весьма глубокий характер, связанный с общей ментальностью и самой структурой коллективного сознания, определенными архетипами.
Впрочем, есть весьма открытые к диалогу православные священнослужители (не хотелось бы казаться излишне жесткой в высказываниях)