Догматика - 2

Во второй части курса, посвященного основам догматической теологии, мне показались наиболее важными следующие моменты:
Во-первых, открытое и честное признание того факта, что новозаветные писания допускают несколько вариантов как христологии, так и тринитарного учения - признание того, что никео-константинопольские представления о Троице и халкидонское виденье Христа являются обоснованными, но не эксклюзивными вариантами теологического ответа. На мой взгляд, это очень важные утверждения, которые определяют "атмосферу", в которой происходит работа теолога - если я оказываюсь в ситуации, когда есть два ответа, "наш и неправильный", то это значит, что я оказался в ситуации, где теологии нет, а есть лишь начётническое повторение шаблонов. Да, тринитарное учение в его классическом виде и халкидонский орос до сих пор определяют мэйнстрим христианского богословия, но это не означает их универсальности и незыблемости, ведь они стали ответом церкви на теологические вопросы эпохи, данные в определённой ситуации и на определённом богословском языке - более того, эти ответы стали возможны именно благодаря тому, что эти вопросы по ряду причин вообще обрели актуальность (христианское учение формировалось не из "чистого" интереса, а, если угодно, "казуально" - в ответ на вопросы, заданные в определённой ситуации). И если отказаться от мифа о "Золотом веке" Отцов, подразумевающего необходимость вновь и вновь синхронизировать своё мышление с их эпохой путём воспроизводства их опыта и языка (в меняющейся ситуации!), то появляется возможность говорить не об ортодоксии и ереси, а о наборе теологических альтернатив, разной степени обоснованности, и рассматривать историю христианской мысли не как разворачивавшийся в течение первых восьми веков от Рождества Христова процесс торжества абстрактной "истины", а как сложный и противоречивый процесс возникновения объясняющих христианский опыт теорий, как поддерживающих, так и критикующих друг друга (процесс, который не может быть завершён, поскольку библейская экзегеза и ситуация, в которой существует Церковь, заставляют вновь и вновь возвращаться к старым альтернативам и искать новые ответы на новые вопросы).
Во-вторых, важным видится напоминание о том, что даже отвергнутые альтерантивы не исчезли из теологического поля - если какая-либо докторина, теория имплицитно присутствует в Писании, то, даже будучи признанной недостаточно обоснованной, чтобы занять место в учении Церкви, она будет проявлять себя снова и снова. Да, техническая редукция альтернатив возможна (что показывают история учения о Троице или история Халкидона), но пока сохраняется их основа (Библия), они неуничтожимы и проявляются в теологической рефлексии: даже произнося "правильные" слова, в суждениях о них мы обнаруживаем векторы в направлении этих альтернатив. Более того, каждые "правильные слова", каждая вероисповедная формула, возникшие в определённых условиях в ответ на определённые вопросы, уже несут в себе зёрна "новых" и векторы в направлении "старых" альтернатив - в курсе это продемонстрировано на примере того, как монархианские  тенденции динамического и модалистского толка проявляются в теологии реформаторов.
В-третьих, очень интересной оказалась возможность построения христианских систем, в которых  возможно смещение акцентов - это показано на примере систем, в которых Воплощение не занимает центральной позиции. И "право на жизнь" для таких систем имеет существенное значение: христианский ответ - это изначально многообразный ответ. Приведу бытовой пример: представления Юргена Мольтмана о решающем значении Креста и представления Ингольфа Далферта о центральном значении Воскресения (как они описаны в материалах курса), - оживили наш давний семейный спор, потому что для моей супруги (тоже участницы дистанционной программы) центральным в восприятии Благой Вести является Воскресение и та надежда, которую оно даёт человеку, а для меня - Крест, как свидетельство того, что как бы мы ни были распяты на своём "кресте" (и каков бы он ни был!), Бог распят вместе с нами и мы не оставлены Его милостью (правда, возникает вопрос - нет ли здесь тенденции к модализму?).
В-четвёртых, важно утверждение о том, что учение о Троице содержится в Писании имплицитно, но его экспликация в виде никео-константинопольской тринитарной доктрины осуществлена с помощью философского аппарата. Может ли философия служить орудием богопознания? Нет, не может, но применение философского инструментария для осмысления идей Откровения возможно - на мой взгляд, история учения о Троице в его классическом виде даёт именно такой ответ. Философия сосредоточена на универсальном, а теология - на "предельном" и проблема в том, что иногда философия, сосредоточенная на универсальном, предлагает наилучший язык для того, чтобы рассуждать о предельном. В конце-концов, есть разница между содержанием Откровения и языком, на котором говорят о тех идеях, что содержатся в Библии - надо различать предмет веры (Бога) и языковые продукты, предназначенные для объяснения высказываний о Нём: неизменность Бога не означает неизменности языка, на котором о Нём можно говорить. Перефразируя арианскую формулу, можно сказать, что "было время, когда учения о Троице не было", но была история Откровения, опыт переживания Откровения и основанная на них литургическая жизнь, в которых Церковь опознавала и декларировала единство в Боге Отца, Сына и Святого Духа. Таков Бог Откровения: конструкции Deus absconditus были и могут быть разными, но Deus revelatus - как смогла это выразить Церковь, - только Троица. По замечанию Карла Барта, называя Бога Отцом, Сыном и Святым Духом, Церковь "заявляет тем самым, что Бог в Себе, в Своей внутренней жизни не мёртв, не пассивен, не бездеятелен". Эту интуицию каппадокийцы смогли отразить с помощью языка учения о Троице. Возможен ли другой язык? Да, возможен, но на данном этапе иной работоспособной (и общепринятой (экуменической)!) альтерантивы нет.
В-пятых, существенным видится напоминание о том, что христология шире Халкидонского ороса, поскольку её предмет - это Христос "сегодня" (во всём спектре Его проявлений - от Слова и Таинств до диаконический деятельности). Церковь не занимается реконструкциями прошлого - она сосредоточена на переживании Христа здесь и сейчас, опираясь на свидетельства Его присутствия в прошлом и опыт переживания этого присутствия в прошлом. Та христологическая картина, которую предлагает Халкидон, является, как мне кажется, попыткой объяснить то, что в материалах курса названо парадоксом "Вознесение-Пятидесятница" - Христос отсутствует среди нас как индивидуум, но несомненно присутствует в нашей жизни как действующий фактор, причём в Нём мы переживаем (по словам Пауля Тиллиха) единство "абсолютно конкретного" и "абсолютно универсального". Халкидонская формула описывает этот опыт как переживание общения с Господом нашим Иисусом Христом, "совершенным по Божеству и... совершенным по человечеству; единосущным Отцу по Божеству и... единосущным нам по человечеству... познаваемым в двух природах неслитно, непревращенно, неразделимо, неразлучимо". Возможна ли иная, также основанная на Писании, христологическая картина? Возможна. Будет ли она лучшей? Возможно. Однако, на данном этапе именно Халкидон играет роль основы консенсуса христианских церквей в христологических вопросах.

"Христос отсутствует среди нас как индивидуум, но несомненно присутствует в нашей жизни как действующий фактор" -- вот об этом мне было бы интересно порассуждать.

На мой взгляд есть две крайние позиции восприятия Иисуса, точнее его послепасхального или точнее послепятидесятнического пребывания среди нас. "ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них." (Св. Евангелие от Матфея 18:20) Это "пребывание" может пониматься от максимально буквального, когда Иисус представляется бестелесным и невидимым, но всё же, как бесплотный дух, реально присутствующим рядом с людьми. Этакий невидимый "дружище Иисус", который подходит к человеку сзади и кладёт руку на плечо. С другой стороны представление о нынешнем бытие Иисуса сводится к тому, что он реализуется в воспоминаниях, в делах любви и служении ближнему. Каждый раз встречаясь с проявлениями любви мы духовно встречаемся с Иисусом, видим Его в наших ближних. Где-то посередине между этими крайностями находится понимание о присутствии Иисуса в Таинстве Причастия.

Присутствие в качестве действующего фактора я понимаю как побуждение, оказываемое на нас повторяющейся встречей со Словом, вдохновение, имеющее скорее отношение к Святому Духу.

Мне показались интересными рассуждения о том, может ли молитва быть направлена к Иисусу. Я сам задавался не раз этим вопросом: должны ли мы обращаться к Богу Отцу, имея Иисуса как ходатая, или же обращаться к самому Иисусу? В песнопениях и молитвах можно встретить в равно мере оба подхода. Лично мне больше импонирует первый, тогда как при обращении к Иисусу, мне кажется, очень легко оставить в стороне всю историю спасения, деяний Бога в истории Израиля, и даже оставить в сторону Духа и Его водительство над Церковью, и остаться один на один с каким-то образом -- продуктом собственных измышлений.

Я бы расположил крайности несколько по-другому. Одна из них - "дружище Иисус", - является плодом реконструкции прошлого, не имея таким образом ничего общего с Воскресшим и Вознесшимся (по сути, это фикция). Другая - представление о том, что Христос, как Бог, вездесущ и присутствует везде и всегда. Но, возникает вопрос - а где же тот Иисус, Который страдает вместе со мной? Где я могу встретить Его не в метафизическом плане, а личностно? И вот тут я бы предложил выделить три вида ситуаций встречи: 1.когда присутствие Иисуса можно обоснованно утверждать, 2.когда присутствие Иисуса можно обоснованно предполагать и 3.когда образ Его присутствия остаётся тайной.
Его присутствие здесь и сейчас можно обоснованно утверждать в жизни общины (1) - через неё Он обнаруживает Себя предельно явно в Евхаристии и в Слове.
Обоснованно предполагать Его присутствие можно в любой иной ситуации, в которой осуществляется "коммуникация Евангелия"(2). Но, во всех иных ситуациях Его присутствие таинственно и образ его человеку неведом. Поэтому для человека, ищущего личностной встречи с Иисусом, разумно стремится к ситуациям (1) и (2)