Тема 4. Вопрос 2.

1. Не могу сказать, на основании каких именно прочитанных книг, но у меня сложилось впечатление, что схоластика была не только оторвана от жизни, она была неким умственным упражнением средневековых теологов. (Такое отношение к схоластике я встречала, например, в лекции А.И. Осипова, посвященной этому периоду западной теологии,http://alexey-osipov.ru/video/kurs-seminarii-i-akademii-2007-2008/2007-09-25-a1-skholastika-i-ee-plody//). В этой интерпретации схоласты были книжниками, не имевшими отношения к живой вере. Схоластика даже противопоставлялась живому религиозному чувству.
Видимо, я попала в плен общих христианских представлений, берущих свое начало, во-первых, в незнании предмета, а во-вторых, в недооценке разума в области веры. Интересы ученых-теологов средних веков, в частности, касались как раз мышления, ratio, применения его законов в сфере fides, веры. В человеке невозможно отделить друг от друга чувства, мысли, переживания, надежды и разочарования – все это вместе и есть мы сами. Вера не есть нечто чистое, отделенное от разума.  Поэтому мне кажется более взвешенным и интересным подход авторов: «Вера и знание находятся в комплексных отношениях друг с другом, которые невозможно разрешить в пользу одной стороны, а также невозможно описать как постоянные и статичные. Они динамичны и постоянно меняются».
2. Мое отношение к Библии, богодухновенности ее книг также было иным. Все книги Ветхого Завета  казались равнозначными и имеющими одинаково важное значение для сегодняшнего дня. На самом деле Библию писали люди, и  нельзя считать священной в ней каждую букву. Я благодарна авторам за то, что они обратили на это внимание: « Но так как Библия стала теперь занимать абсолютно уникальное положение среди всех книг в церкви, то всему ее содержанию стали приписывать полную истинность, включая и ту его часть, которая привязана к определенным периодам истории и к конкретным ситуациям».