Тема 3 Вопросы 1 и 2.

1. О соотношении греха и зла.
Зло действительно понимается многими авторами как исключение, как НЕбытие, паразитирующее на добром устроении мира Богом: « Зло исключение, но исключение огромное…Зло – князь мира, но власть его незаконна» (Г.К. Честертон. Вечный человек. Издательство политической литературы. М, 1991, с.248). «Зло не самобытно и может лишь паразитировать на добрых силах, дающих ему возможность существовать» (К.С. Льюис. Просто христианство. «Виноград», Минск-Москва, 1998, с.53).
Ранее как-то само собой подразумевалось, что грех и есть зло. В христианской литературе это очень распространенный взгляд на природу греха. Из книги «Закон Божий» С.Слободского: «Все мы происходим от Адама и Евы, и ничем принципиально от них не отличаемся. Мы рождаемся в состоянии греха. Грех передавался из поколения в поколение, он завладел всеми людьми, подчинил их себе. Каждый человек, посмотрев глубоко в себя, найдет свою связь с грехом, свою подчиненность тому или иному соблазну». Здесь грех понимается как действие, произошедшее от искушения. Следование своим желаниям, в первую очередь, плотским, считается чем-то греховным и порочным.
Интересно, что авторы рассматривают отождествление греха со злом в процессе развития христианской церкви, ее исторической перспективы. Но сегодня эта точка зрения мешает понять, что же такое грех. В самом слове видится что-то косное и ханжеское, некий способ привязать человека к церковной организации, которая поможет ему искупить грехи. И разговаривать с людьми нецерковными на эту тему действительно очень сложно. Потому что
есть соблазн  свернуть на протоптанную дорожку «грех-зло-искупление-оправдание». А людям уже не интересны христианские шаблоны.
2. О первородном грехе.
Мне кажется очень насущной и проблема первородного греха. Как объяснить его «переход» от одного поколения к другому, от родителей детям; как вообще он перешел на всех людей от Адама и Евы, мне до сих пор было не понятно. Авторы подробно разобрали обе теории: «Но и с внутренней перспективы как традуционизм, так и креационизм в качестве моделей для объяснения передачи первородного греха не оправдали себя: первая модель хотя бы молчит об ответственности Творца при возникновении греха первого человека, вторая же фактически обвиняет Его в том, что Он постоянно творит людей грешными». Я еще раз отдала себе отчет в том, что на многие вопросы нет простых ответов. В диалоге с людьми важно умение слушать и слышать, и быть открытыми к разным вопросам.
3. Интересное высказывание: «церковь и всё, что в нее входит — это нечто имеющее служебное предназначение. То же самое касается, естественно, и людей». Оно снова ломает традиционный взгляд на церковь, как на «корабль спасения». Для меня очень важной была постановка вопросов и ответы авторов: «Является ли церковь средством для достижения Спасения? Верно ли, что таинства — это media salutis (средства спасения)? Прав ли я, задавая вопрос, обращен и/или возрожден ли тот или иной человек? Скорее всего нет. Такое мышление хоть наделяет церковь служебной функцией, но в этом случае она становится функцией индивидуального спасения, определенного психологического состояния и т.п. Это слегка закамуфлированный святостью эгоцентризм, который можно описать только абсурдным выражением «обладание спасением». Меня всегда смущала такая устремленность к личному «спасению», за ним часто действительно скрывается эгоизм. Но традиционный подход к церкви, как источнику святости и благодати мешал это осознать.
4. Вновь хочу поделиться интересной цитатой: «Оно (христианство-Ю.В.) не просто вывело логичные истины – оно становится нелогичным там, где истина неразумна. Оно не только правильно – оно неправильно там, где неправильна жизнь. Оно следует за тайной неточностью и ждет неожиданного. Там, где истина разумна и проста, и оно несложно, но упорно противится простоте там, где истина тонка и сложна… Не случайно вера изобилует тонкостями догм, раздражающими тех, кто восхищается, не веря. Верующий гордится тонкостью догматики, как гордится ученый сложностью науки» Гилберт К. Честертон.